Александр и Алеся Энберт: «Нам нравится делится своей жизнью в соцсетях, а хейт — это бесплатный аксессуар»

Фигурист Александр Энберт и его супруга рассказали о трудностях большого спорта, блогинга и воспитании детей

Александр Энберт — Заслуженный мастер спорта России и серебряный призер Олимпийских игр в Корее. Но на вершине триумфа вынужден был покинуть большой спорт. После знакомства с будущей женой фигурист строил отношения на расстоянии, но это не разрушило отношения, а привело к браку и рождению двух дочерей.

Александр и его супруга Алеся рассказали Parents о том, как им удается прийти к общему мнению в воспитании дочерей, планируют ли они отдавать детей в спорт, и с какими сложностя они сталкиваются, когда делятся в соцсетях подробностями личной жизни.

О спортивной карьере

PARENTS Александр, долгое время вас преследовали неудачи в карьере, никак не получалось попасть на пьедестал. Можно сказать, удача улыбнулась вам перед Олимпийскими играми в Корее в 2017 году. А уже в 2020-м вы объявили о завершении спортивной карьеры. Сложно ли было принять такое решение?

Александр Энберт: На самом деле, сложный вопрос. У меня была долгая спортивная карьера, в которой были и успехи, и неудачи. Но значимых побед не было. Мы начали побеждать, когда встали в пару с Натальей Забияко. Это было в 2015 году, я тогда переехал в Москву.

Мы набирали опыт, становились скатанной парой и начали побеждать: на этапе Гран-при, завоевывать медали Европы. Когда мы с Натальей пару лет прокатались вместе, было уже проще. У нас уже был определённый пул элементов, которые мы могли делать хорошо и получать высокие баллы. Готовились к Олимпийским играм. В России очень сложный отбор. Само попадание в сборную — уже большое достижение.

К сожалению, через год после Олимпиады мне пришлось закончить. Период окончания карьеры всегда сложный. До этого вся твоя жизнь подчинена спорту. Все твои мечты, желания, планы — все они связаны со спортом. Для многих это такой период переосмысления.

С одной стороны, с эмоциональной точки зрения мне было очень сложно, с другой — это было неизбежно. Я не получил медицинский допуск до соревнований, поэтому просто не мог выступать. Как будто бы всё решили за меня, мне не пришлось выбирать дату, время, когда я закончу карьеру. Кто-то думает: «Заканчивать карьеру или ещё кататься». А у меня вот так — накатался.

Не было неопределённости, как у других. Мне просто сказали: «Ты больше кататься не будешь». Это сложно и в какой-то степени просто, потому что нет выбора. Хотя, может быть, это мне хочется во всём искать плюсы.

Александру: За свою карьеру в фигурном катании вы несколько раз меняли партнерш, а с кем вам работалось легче всего?

К сожалению, спортивные пары часто разбиваются и создаются новые. Когда ты начинаешь тренироваться в паре лет в пятнадцать, сложно представить, как вы будете выглядеть, как кататься и что будете уметь в двадцать или в тридцать лет. Какой-то период ты катаешься в юниорах, бывает, это сохраняется надолго. А может быть так: кто-то сильно пошёл в рост или у одного из партнёров останавливается прогресс, и тренеры или фигуристы ищут новые варианты.

Пока ты найдёшь именно того, с кем ты можешь дойти до Олимпийских игр, проходит много времени. Это часть спортивной жизни. В командных видах спорта тоже меняются команды. Возьмём, к примеру, спортивную греблю в двойках. Бывает, что два человека высокого уровня не могут завоевать медали в разных командах, а когда садятся вместе, то становятся во много раз лучше, потому что у них совпадают какие-то темпы, ритмы. В фигурном катании то же самое. Нужно найти человека, с которым тебе удобно исполнять сложнейшие элементы. И это занимает время. В плане работы Наталья Забияко действительно была тем человеком, с которым мне работалось легче всего. Она очень целеустремлённая, трудолюбивая, и мне кажется, мы с ней дополняли друг друга в элементах, в катании, в видении фигурного катания.

Мы были, с одной стороны, очень похожи по техническому исполнению элементов, прыжков, было удобно делать друг другу подкрутки, выбросы и поддержки. С другой стороны, в плане тренировок мы были немного разные, но это никогда не доходило до конфликта. Мы всегда обсуждали, что нам стоит делать, вместе обсуждали, какую музыку нам выбрать. Это было интересно, и это было легко. Наше разное видение фигурного катания помогало находить что-то новое и интересное.

Александру: Сейчас многие фигуристы рано завершают карьеру и участвуют в Ледовых шоу, а некоторые даже организовывают свои. Были ли у вас такие планы — создать что-то свое? Или вас вполне устраивает участие в тех шоу, куда вас приглашают? По какому принципу вы выбираете проекты, в которых принимаете участие?

Каждый спортсмен принимает решение о завершении карьеры по своим ощущениям, здоровью и пониманию, сможет ли он добиться большего или достиг какого-то предела. Поэтому здесь мне сложно комментировать.

Стало больше не спортсменов, которые рано завершают карьеру, а стало больше ледовых шоу. У многих ребят появилась возможность там раскрыться. Быть спортсменом и быть артистом — это разное. И там, и там нужно умение кататься на коньках, но это не одно и то же.

Шоу тоже не всем подходят. Кто-то уходит в тренерство, а кто-то действительно уходит в создание своих проектов. Это уже третья стезя — продюсирование или режиссура. Новая профессия. К примеру, актёр в кино и режиссёр в кино: оба разбираются в кино, но работа у них разная.

По поводу своего, конечно, хотелось бы. Я сейчас президент любительской лиги фигурного катания «Наш спорт». Мы развиваем массовое фигурное катание, рассказываем людям о том, что фигурным катанием можно заниматься на уровне любителя. Можно самому выйти на лёд, а не только смотреть его по телевизору. Поставить себе программу, выступать и получать удовольствие от выступлений. Реализовывать себя творчески. Этот проект мы запустили вместе с Татьяной Волосожар, Фёдором Климовым и генеральным директором нашей лиги Александром Романовым. Александр долгое время любитель фигурного катания и знает этот вид спорта именно с этой, любительской точки зрения. Это такой большой проект, в который я очень верю. Мы хотим донести до людей, что фигурное катание бывает разным. Я даже сам выступаю в нашей любительской лиге в категории мастер-микст, где спортсмен выступает в паре с любителем, и мы соревнуемся. Такой аналог «Ледникового периода».

Ледовые шоу, я думаю, ещё долго будут со мной. Этим летом мы катались с Алиной Загитовой и с Камилой Валиевой. Осенью — с Женей Медведевой в паре и с Татьяной Волосожар. Фигурное катание — это целый мир, и я благодарен судьбе, что оно есть в моей жизни.

Шоу «Ледниковый период»

Александру: Насколько легче было участвовать в шоу «Ледниковый период» по сравнению с большим спортом? Было ли сложно выходить на лёд с партнершами (Ольга Кузьмина и Агата Муцениеце), у которых нет за плечами такого опыта, как у вас?

Когда ты катаешься со своей партнёршей много лет, ты прекрасно знаешь всё, что может произойти на льду. Ты знаешь, какие у вас есть ошибки, что хорошо получается, где нужно больше контроля, а какие элементы ты можешь сделать спокойно. Где отдохнуть, где, наоборот, напрячься. Не думаешь, что надо подстраиваться под перебежки, беговые шаги, вы уже как одно целое. В профессиональном спорте просто именно кататься. Я не про элементы экстрасложности, а про катание. Оно намного проще, потому что вы знаете каждое движение друг друга.

Когда выходишь на лёд с непрофессионалом, у тебя нет уверенности ни в чём. Ты не знаешь, где может случиться ошибка, где человек может оступиться, поскользнуться, встать на неправильную дугу или сделать поворот не в ту сторону. Для него это всё новое и непонятное.

Но нагрузки в профессиональном спорте сложно сравнить с ледовыми или телевизионными шоу. Это что-то за пределами человеческих возможностей, поэтому вся сложность не в том, что тебе сложно кататься, а в том, что ты делаешь огромный объём работы, большое количество прокатов, учишь сложнейшие элементы, которые на грани какого-то баланса: поддержки, выбросы, подкрутки. Здесь сложно сравнивать. Это абсолютно разное — выходить с профессионалом и непрофессионалом.

Но зато в «Ледниковом периоде» интересно кататься с творческими личностями, такими как Ольга Кузьмина, Агата Муцениеце, Регина Тодоренко и сейчас Ангелина Стречина. Это люди, которые полны идей, разных вариантов и образов. В творческом плане это просто космос. Находиться в паре, что-то вместе придумывать с такими артистами — это большое удовольствие. У тебя бесконечное изобилие креатива.

Мне очень нравился спорт, когда мы шли к своим медалям, а сейчас мне нравятся ледовые шоу или телевизионные проекты, потому что это тоже искусство. И это не похоже на то, что ты делал уже до этого.

Александру: В первом сезоне «Ледникового периода» вы с Ольгой Кузьминой победили, с Агатой Муцениеце заняли третье место. И, конечно, всем интересно, сможете ли вы повторить успех в шоу «Народный Ледниковый период»?

Я до сих пор помню первый сезон в мельчайших подробностях. Это был мой первый большой проект после окончания спортивной карьеры. И я впервые окунулся в эту атмосферу творчества.

Ледовые шоу можно сравнить с «Ледниковым периодом». Спорт — это больше про быстрее, выше, сильнее. Ты стараешься делать выбросы выше и дальше, подкрутки выше, поддержки сложнее. В общем, всю техническую базу.

А в «Ледниковом периоде» главное — это история, и ты подбираешь элементы, которые будут дополнять и раскрывать твою идею.

В спорте в классных программах тоже подбирают элементы, подходящие по музыке и по основной идее, но в «Ледниковом периоде» — это доведено до максимума.

Мне очень повезло, что мы встали в пару с Ольгой Кузьминой. Она великолепная актриса и мастерски передаёт любые мысли и эмоции. Мы с ней много разговаривали, как доносить до зрителя то, что ты хочешь сказать, не только через элементы, но и через танцы, жесты, взгляды.

Работа с Агатой Муцениеце тоже была увлекательной, она — творческая личность. И с Региной Тодоренко мне повезло. Сейчас мы катаемся с Ангелиной Стречиной. Она очень чуткая, утончённая, такая воздушная. И все её идеи — они какие-то высокие и волшебные.

Всегда интересно услышать мнение судей. Удалось ли нам донести свою мысль или что-то пошло не так, где-то мы недоработали, не выдержали паузу или упустили детали.

А ещё зрители… Когда они пишут после эфиров, что им понравилось, что они переживали, плакали или смеялись вместе с нами — это самая главная победа.

«Ледниковый период» — это знаковый проект для отечественного телевидения. Многие звёзды прошли через него. Окунуться в эту атмосферу — это уже победа. Ну а места? Это уже на усмотрение судей. Они профессионалы, и мы им доверяем.

Алесе: Вы никогда не ревнуете супруга к партнершам по танцам на льду?

Алеся: Не могу сказать, что никогда. Ревность — штука коварная. В малых дозах она, как пряность, делает чувства только острее, но в избытке может всё сжечь. Я воспринимаю работу Саши, как актёрскую игру, а не настоящие чувства. Если в паре есть доверие, то сомнениям нет места. Конечно, лёгкий азарт, осознание своей ценности — это всегда приятно. Но настоящая близость строится не на страхе потери.

О знакомстве с женой и отношениях на расстоянии

Ваши отношения изначально развивались на расстоянии. Алеся жила в Москве, вы — в Санкт-Петербурге. Для многих пар такой роман обречен на провал, но у вас он перерос в крепкий брак. Поделитесь, в чем был секрет?

Алеся: Секрет отношений на расстоянии кроется в доверии. Когда оба партнёра стремятся к общей цели, то дистанция — это не препятствие, а временное испытание. Я ведь часто приезжала, но здесь важно не как часто, а качество наших встреч. Как мы их проводили, как общались. У нас много точек соприкосновения, мы относимся друг к другу с теплом, радостью и вниманием. И всегда поддерживали эту эмоциональную близость. Саня очень часто уезжал, я по своей модельной работе месяцами жила в Милане и Лондоне. Но расстояние не разрушило нашу любовь. Потому что мы оба дорожили отношениями и готовы были стараться. Мне кажется, неверно говорить, что расстояние разрушает любовь. Любовь разрушает безразличие. А когда люди важны друг другу, когда они близки, то никакое расстояние любовь не разрушит.

Александр: Самое начало наших отношений было на расстоянии, но это был такой период, когда и не нужно много видеться, достаточно поболтать по телефону, написать сообщения друг другу. Ты только начинаешь погружаться в эти отношения, делаешь первые шаги на новом пути. Мы виделись пару раз в месяц. И в этом был какой-то адреналин, драйв, что мы так редко видимся. Мы очень много общались по телефону. Каждая встреча была чем-то волшебным, такое «вау», наконец-то. А когда мы начали встречаться, Леся стала больше проводить времени в Питере, а потом уже переехала.

Но даже когда мы встречались и жили вместе, у меня было очень много соревнований и сборов. Половину лета я проводил точно на сборах. Приезжал, у нас начинались соревнования: среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье — и это в каком-то другом городе или стране.

Сборы перед турнирами — на другом континенте. Если ты выступаешь в Японии и в Америке, ты иногда едешь на акклиматизационный сбор, чтобы прийти в себя после долгого перелёта. Когда был олимпийский сезон, мне кажется, я проводил в Москве меньше времени, чем в разъездах.

Мы очень ждали встреч и каждую воспринимали как подарок. А секрет — много общаться, использовать любую возможность, чтобы поделиться друг с другом мыслями, желаниями, чем-то обычным. В этих маленьких вещах есть что-то большое.

Сейчас у нас дети, и мы, когда вечером их уложим, просто садимся и начинаем жадно пересказывать друг другу всё, что случилось, советоваться, что-то придумывать. Недостаток общения, который преследовал наши отношения, стал каким-то скрепляющим звеном.

У ваших дочерей такие необычные имена — Кристабель и Мишель. Как вы их выбирали, чья была инициатива?

Алеся: Имя Кристабель мы услышали ещё до того, как поженились, и даже до планирования детей. Просто в разговоре решили, что если первой будет девочка, то это точно будет Кристабель. Для меня это не просто редкое имя, оно звучит как что-то сказочное, как звук кристаллов, как имя героини старинных легенд. Хотелось, чтобы в именах дочерей была какая-то особая музыка, которая сочеталась с фамилией. Кристабель Энберт — звучит очень красиво. А значение имени — «красивая последовательница Христа».

Имя Мишель мне приснилось. Это очень элегантное имя с французским шармом и с внутренней силой. Означает «божественная». Ещё моя любимая актриса — Мишель Мерсье, француженка. И очень хорошо сочеталось с Кристабель.

Но имя младшей выбрал Саша. Он ходил регистрировать дочку. У нас было два имени на выбор. Так вот, пока он ехал вниз, с шестого на первый этаж, решил, что будет Мишель.

Алеся, в 2021 году, когда вы были беременны первым ребенком, вы заболели ковидом, и вас положили в больницу. Было ли вам в тот момент страшно, что говорили врачи? Как отреагировали близкие?

Было страшно, ведь ты носишь под сердцем новую жизнь, и, учитывая, что срок беременности был уже довольно солидный — семь месяцев, каждая угроза воспринимается вдвойне серьёзнее. И близкие тоже очень переживали.

Тогда никого не пускали в больницу. Я лежала одна 10–11 дней и никого не видела. Я лежала в отделении реанимации. Мне помогла уверенность, что всё будет хорошо. И забота врачей, их слова, что я не одна, они делают всё возможное. Было страшно, но мы с Кристабель справились.

О воспитании детей

На личной странице вы часто показываете свои будни и детей. Чья была идея делиться всеми подробностями семейной жизни? Насколько эти ролики близки к правде, или это постановочные видео ради шутки?

Александр: Леся стала вести соцсети, когда они активно начали развиваться. Она работала моделью, поэтому у неё всегда было много снимков, которыми она делилась. Потом стали выкладывать какие-то наши семейные моменты. Я в спорте не очень хотел вести социальные сети, постоянно был занят. У меня там были в основном тренировки. Да и их не особо любил выкладывать, лучше поделиться своей программой на соревнованиях.

Какая разница, как я тренируюсь? Если я хорошо выступлю, значит, я хорошо тренируюсь. Если плохо, то, чтобы я там не выложил, даже самые сложные элементы, это всё не имеет значения.

Я был сосредоточен на спорте, вёл довольно закрытый образ жизни. Когда начались телевизионные проекты, шоу, мне захотелось делиться каким-то закулисьем, рассказывать о нашем творчестве. Потом мы уже с Лесей начали рассказывать просто о нашей жизни.

Действительно, сейчас мы выкладываем довольно много нашей жизни. Какие-то видео постановочные, но они из историй, которые с нами случались. Их хочется рассказывать, донести через юмор какие-то более серьёзные вещи.

Недавно я был в Сколково, и мне захотелось рассказать, как классно всё выглядит в лабораториях. Или там «Ледниковый период» идёт, и мне хочется делиться, как мы готовимся, учим поддержки. В общем, сейчас просто хочется людям рассказывать разные вещи о спорте, о здоровье, о семье, об отношениях. Может быть, это кому-то поможет, кого-то развлечёт. Такое хобби. Если это нравится людям, мне приятно. Но первопроходцем была Леся. Она меня всему научила. С какого ракурса снимать, как монтировать, как рассказывать историю. Она мой главный учитель в этом.

Алеся: Мы делимся своей жизнью такой, какая она есть. В ней много юмора и интересных моментов. Здорово, если нам удаётся передать эту атмосферу, погрузить в нашу жизнь, как-то увлечь. Мы ничего специально не придумываем. Так как я блогер, то мне нравится делиться своей жизнью, показывать, что жизнь в декрете только начинается. Женщина расцветает, обретает внутреннюю опору с появлением детей. Она может работать, находясь при этом дома со своими близкими, прекрасно выглядеть, сохранять позитивный настрой.

Часто ли получаете в соцсетях негативные комментарии, как реагируете на хейт?

Алеся: Мне кажется, хейт — это такой бесплатный аксессуар, и приятно его время от времени получать, чтобы почувствовать себя настоящей знаменитостью. Как реагирую? Когда я первый раз столкнулась с хейтом, было тяжело. Казалось странным, что человек заходит на чужую страницу и пишет какой-то негатив. Со временем ты к этому привыкаешь. Сейчас реагирую с улыбкой и мыслью, что если тебя не хейтят, значит, ты не в тренде. Кто-то негативит и хейтит, а я же за позитив. Мне наоборот жалко людей, которые тратят на это время. Думаю, что они просто несчастны, поэтому и делают такие нехорошие вещи.

Александр: Прямо хейта я не получаю. Бывают негативные комментарии, когда что-то не нравится. Ну и ладно.

У нас есть прокат-шоу на ОККО, где я ведущий, и мы обсуждаем каждую неделю новости фигурного катания, соревнования. Берём интервью у гостей. Бывает, что пишут про речевые ошибки, я, честно говоря, с интересом их читаю. Кто-то может написать, что плохо выглядишь, плохо оделся, но это редко бывает. Это просто вкусовщина. А вот к речевым ошибкам я отношусь серьёзно.

Бывает, споры разгораются, каждый отстаивает свою точку зрения. Это, пожалуйста. Я сам могу что-то прокомментировать. Но когда прямые оскорбления — это сразу блокировка. Наши блоги — это среда, где люди хорошо проводят время, а не ищут конфликта.

Ваши взгляды на воспитание детей отличаются, есть ли в семье «плохой» и «хороший» полицейский, или вам удается достичь гармонии в этом вопросе?

Алеся: Мы не всегда сходимся в подходах к воспитанию детей. Я могу быть строгой, иногда Саша. Бывает, что Кристабель капризничает и не хочет ложиться спать, я могу сказать: «Тебе нужно спать, и точка». А Саша будет ей объяснять, что супергерои должны отдыхать, и нам всем нужно спать обязательно, чтобы быть сильными. И идёт её укладывать, и долго что-то рассказывать. Но в этом и есть гармония в семье. Мы всегда находим компромисс, стараемся быть единой командой. Нет такого, что один хороший, а второй плохой.

Сейчас Мишель пока ещё очень маленькая, больше проводит времени со мной. Кристабель постарше, вечером она очень ждёт Сашу, тянется к нему, хочет, чтобы он её причёсывал, купал, укладывал, и папочка — самый лучший в мире.

Александр: Я бы сказал, что взгляды на воспитание у нас практически не отличаются. Я куда-то уезжаю, у меня выступления, и понятно, что Леся видит детей чаще. Ей нужно соблюдать дисциплину. Когда у тебя два ребёнка, у каждого из них свой режим сна и питания, ты не можешь выходить из него, иначе потом будет хуже.

Это, конечно, так хорошо звучит — разрешать детям всё на свете. Но, во-первых, когда они находятся в режиме, хотя бы в плане сна и питания, им самим комфортнее, они не перегружаются и могут и играть, и отдыхать, и концентрироваться на чём-то.

Поэтому Леся, наверное, построже. Я вижу их реже, и, конечно, мне приятно поиграть с Кристабель, куда-то с ней сходить.

Отдадите ли вы дочерей в спорт, в то же фигурное катание?

Алеся: Профессиональный спорт — это не совсем про здоровье. Мы, наверно, попробуем и фигурное катание, если им это будет откликаться, будет вызывать такое желание, как у Саши, когда он встал на коньки и ему хотелось кататься там много часов подряд. Мы всегда поддержим именно то, что нравится нашим детям. Поэтому попробовать точно стоит, но как пойдёт, мы узнаем через несколько лет.

Александр: Я, честно говоря, не знаю. У нас Кристабель занимается спортом, она ходит на плавание, гимнастику. Это как бы считается, что мы отдали её в спорт. Я считаю, что ребёнок должен развиваться и умственно, и ментально, и физически. И спорт — это часть физического развития.

На коньки Белла уже пробовала вставать, но пока ещё и рано, чтобы ходить на тренировки. Фигурное катание раньше трёх лет не имеет смысла. Но когда мы просто проводим время на катке, Белла в коньках и топает по льду.

Если дочке понравится плавание, гимнастика или фигурное катание, мы будем поощрять её интерес. Если ей захочется на развивашки или точные науки, всегда поддержим. В общем, пусть выбирает сама Кристабель. Понятно, что она не сможет в четыре года решить, станет ли она профессиональной фигуристкой, будет отбираться на Олимпийские игры или нет. Но я надеюсь, что нам, как родителям, хватит понимания и видения, чтобы определить, действительно ли это её или это просто хобби.

Это сложно с точки зрения родителей, но я надеюсь, что мы с этим справимся. Понятно, что я в шесть лет тоже не решал, что поеду на Олимпийские игры. Мне просто нравилось кататься, а родители увидели, что мне нравится кататься больше, чем делать что-либо другое. И только поэтому я оказался в школе фигурного катания. Начал заниматься и ходить постоянно на тренировки. Но не потому, что я сказал в шесть лет, что всё, собираюсь на Олимпийские игры.

Читайте также

• «2024 год был кармическим»: Агата Муцениеце о воспитании дочери и личных травмах